Талисман пушкина кто поет

Талисман пушкина кто поет

ТАЛИСМАН

Музыка Николая Сергеевича Титова
Слова Александра Пушкина

Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.

И, ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.

И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых стран,
В край родной на север с юга
Не спасет мой талисман…

Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя
Иль уста во мраке ночи
Поцелуют не любя –
Милый друг, от преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»

«Альбом северных муз на 1828 г.»

Русские песни. Сост. проф. Ив. Н. Розанов. М., Гослитиздат, 1952. — автором музыки указан «Н. С. Гатов» — явная опечатка в двух первых буквах; правильно — «Н. С. Титов».

Стихотворение Пушкина написано в 1827, романс Титова — в 1829. Есть также романсы М. Штуббе (1842), К. Я. Листова (1839) и других композиторов.

Николай Сергеевич Титов (1798-1843) — офицер Семёновского полка, из семьи композиторов-любителей Титовых, один из создателей жанра русского романса. Русский романс возник из любительского музицирования — все его основатели были любителями, творили в свободное время, хотя сейчас по праву считаются великими русскими композиторами: гвардейский офицер Н. С. Титов, казачий офицер Александр Алябьев (1787-1851), впоследствии сосланный в Тобольск по подозрению в причастности к декабристам, сенатор М. Яковлев (1798-1868), певец, гитарист и дирижер Александр Варламов (1801-1848), крепостной музыкант А. Гурилёв (1803-1858), кончивший жизнь сумашедшим. В семье Титова многие прославились романсами, а его двоюродного брата Николая Алексеевича Титова прозвали «дедушкой русского романса».

Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837)

НОТЫ ДЛЯ ФОРТЕПИАНО (3 листа):

Кулёв В. В., Такун Ф. И. Золотая коллекция русского романса. В переложении для голоса в сопровождении фортепиано (гитары). М.: Современная музыка, 2003.

Источник

Стихи Пушкина, ставшие песнями

6 июня 2019 года Александру Сергеевичу Пушкину (1799—1837) исполняется 220 лет.

Пушкин и русская народная песня

Александр Сергеевич Пушкин (1799—1837). Портрет работы Ореста Кипренского (1827)

Русский композитор Александр Николаевич Серов написал как-то следующие строки: «Пушкин — неисчерпаемый родник для русской музыки». И с этим утверждением трудно не согласиться, учитывая тот факт, что практически все крупные произведения Александра Сергеевича получили музыкально-сценическое воплощение.

Это оперы «Руслан и Людмила» (1842) М. И. Глинки; «Евгений Онегин» (1878) и «Пиковая дама» (1890) П. И. Чайковского; «Моцарт и Сальери» (1898), «Сказка о царе Салтане» (1900), «Золотой петушок» (1907) Н. А. Римского-Корсакова; балеты «Бахчисарайский фонтан» Б. В. Асафьева (1932) и «Медный всадник» Р. М. Глиэра (1948) и многие другие произведения русских и зарубежных авторов.

Что же касается малых жанров музыкальной пушкинианы, то, наверное, трудно найти русского композитора, который бы не писал песен или романсов на стихи нашего национального поэта номер 1.

При жизни Пушкина появилось около 70-ти вокальных произведений, написанных современниками поэта, среди которых — композиторы А. Н. Верстовский, М. И. Глинка, А. А. Алябьев, А. С. Даргомыжский и многие другие.

Однако музыкальный пушкинский фонд пополнялся не только благодаря усилиям композиторов-профессионалов: многие стихотворения поэта, как говорится, «уходили в народ» и нередко становились русскими песнями.

Этот процесс можно назвать вполне закономерным, потому что творчество Пушкина было и остаётся значимым и доступным для всех без исключения представителей российского общества, а главное, неразрывно связано с фольклором.

Пушкин был первым русским поэтом, — писал профессор И. Н. Розанов, — который сам начал записывать и собирать народные песни. Его собственные песни могут быть разделены на две категории: те, где он являлся поэтом-этнографом и подражал русской народной лирике: «Девицы-красавицы…», «Песни о Стеньке Разине», и те, в которых он использовал мотивы песни какого-либо другого народа. Стихотворений первой группы у него меньше; за редкими исключениями, он их не опубликовал, и они не приобрели популярности. Для Пушкина характерен интерес к фольклору разных народов, особенно народов, живших в России. У него есть и черкесская песня «В реке бежит гремучий вал…», и молдавские «Старый муж, грозный муж…» и «Черная шаль», и песни других народов.

Своеобразие Пушкина в области песенного фольклорного творчества, заключается, между прочим, в том, что, в то время как другие поэты (в том числе Дельвиг, Цыганов) вдохновлялись главным образом «протяжными», грустными песнями и игнорировали плясовые и веселые, Пушкин поступал как раз наоборот: его больше всего привлекали оптимизм и жизнерадостность, присущие народной поэзии.

Знаменательно, что лицеист Пушкин уже обращался к фольклору. Показательна судьба двух его стихотворений. Его «Казак» 1814 года стал песней еще до опубликования. Его романс «Под вечер, осенью ненастной…», не включенный Пушкиным в собрание стихотворений, также стал широко популярен в фольклоре.

Из стихотворений, которые Пушкин счел достойными включения в собрание своих стихотворений, наибольший успех в фольклоре имели два — «Черная шаль» (1820, музыка А. Н. Верстовского и др.) и «Узник» (1822, положено на музыку А. А. Алябьевым, А. Т. Гречаниновым, А. Г. Рубинштейном). Первое сейчас же вызвало подражания. Самое удачное из них — «Уральский казак» С. Т. Аксакова — тоже проникло в фольклор, и даже гораздо прочнее, чем пушкинская «Черная шаль»; оно бытует и сейчас и вызвало в свою очередь ряд подражаний. Но самым популярным из стихотворений Пушкина стал в фольклоре «Узник».

Стоит сказать об одной особенности фольклорного бытования пушкинских текстов. За редким исключением, мы можем только догадываться, на какой мотив исполнялось то или иное произведение в народной среде: фольклористы, как правило, проходили мимо таких песен, считая авторскими. Поэтому до наших дней дошли в основном мелодии, написанные профессиональными композиторами.

Другой особенностью бытования пушкинских текстов вне сферы профессионального романса является их сокращение или изменение.

Это хорошо видно на примере двух ранних лицейских стихотворений поэта, не включенных им в собрание стихотворений, «Казак» (1814, музыка Э. Ф. Направника) и «Романс» («Под вечер, осенью ненастной…», 1814), проникших в народ и ставших песнями. В «Казаке» выброшен конец об измене: «Был ей верен две недели, в третью изменил». В «Романсе» стих «Ко груди не прильнешь моей» поется: «Ты не прильнешь к груди моей». Подобным изменениям нередко подвергались и более поздние тексты: например, из семи четверостиший «Зимней дороги» (1826, музыка А. А. Алябьева) три последних всегда опускаются.

За «Казаком» и романсом «Под вечер, осенью ненастной…» последовали и другие произведения Пушкина, вызвавшие отклик в народном творчестве: «Черкесская песня» из поэмы «Кавказский пленник» (1821, музыка А. Алябьева, Ц. Кюи и др.); «Старый муж, грозный муж…» — песня Земфиры из поэмы «Цыганы» (1824, положено на музыку А. А. Алябьевым, С. В. Рахманиновым, А. Г. Рубинштейном); «Воротился ночью мельник. . .» — песня Франца в «Сценах из рыцарских времен» (1835, музыка А. С. Даргомыжского); «Девицы-красавицы…» (1824), положенная на музыку П. И. Чайковским; «Зимний вечер» (1826) с музыкой А. С. Даргомыжского, Э. Ф. Направника; «Зимняя дорога» (1826) — А. А. Алябьева, Ц. А. Кюи; «Ворон к ворону летит…» (1828) — А. А. Алябьева, А. Н. Верстовского, А. С. Даргомыжского, А. Г. Рубинштейна, Н. А. Римского-Корсакова и др.

Говоря о вокальных произведениях на стихи Пушкина, стоит упомянуть и те романсы, которые не соприкасались с фольклором, но пользовались неизменной популярностью в городской среде. Это «Заздравный кубок» (1816, музыка М. И. Глинки), «Я помню чудное мгновенье» (1825, музыка М. Глинки), «Вакхическая песня» (1826, музыка А. Алябьева, А. Глазунова), «Не пой, красавица, при мне» (1828, музыка М. Глинки), «Я вас любил» (1829, музыка А. Даргомыжского, А. Алябьева, Б. Шереметева); а также «Песни о Стеньке Разине» (1826), которые по цензурным соображениям были опубликованы только в 1881-м году.

Эта публикация сразу же вызвала живой отклик музыкально-литературной общественности, а ровно два года спустя — в 1883-м году — на пушкинский сюжет о Стеньке появилось стихотворение Дмитрия Садовникова. Стихотворение это, распетое народом, вошло в золотой фонд русской песни, став одним из её символов. Вот его начальные строки:

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны…

Стихотворения Пушкина, ставшие русскими народными песнями

Казак

Раз полунощной порою.
Сквозь туман и мрак,
Ехал тихо над рекою
Удалой казак.

Черна шапка набекрене,
Весь жупан в пыли,
Пистолеты при колене.
Сабля до земли.

Верный конь, узды не чуя.
Шагом выступал;
Гриву долгую волнуя,
Углублялся вдаль.

Вот пред ним две-три избушки,
Выломан забор;
Здесь — дорога к деревушке,
Там — в дремучий бор.

«Не найду в лесу девицы, —
Думал хват Денис,—
Уж красавицы в светлицы
На ночь убрались».

Шевельнул донец уздою,
Шпорой прикольнул,
И помчался конь стрелою,
К избам завернул.

В облаках луна сребрила
Дальни небеса;
Под окном сидит уныла
Девица-краса.

Храбрый видит красну деву,
Сердце бьется в нем;
Конь тихонько клеву, клеву —
Вот уж под окном.

«Ночь становится темнее,
Скрылася луна.
Выдь, коханочка, скорее,
Напои коня». —

«Нет! к мужчине молодому
Страшно подойти,
Страшно выйти мне из дому,
Коню дать воды». —

«Ах, небось, девица красна,
С милым подружись!» —
«Ночь красавицам опасна».—
«Радость! не страшись!

Верь, коханочка, пустое!
Ложный страх отбрось.
Тратишь время золотое;
Милая, небось!

Сядь на борзого; с тобою
В дальний еду край;
Будешь счастлива со мною:
С другом всюду рай!»

Что же девица? Склонилась,
Победила страх,
Робко ехать согласилась,
Счастлив стал казак.

Поскакали, полетели,
Дружку друг любил;
Был ей верен две недели,
В третью изменил.

Романс

Под вечер, осенью ненастной.
В далеких дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках.
Всё было тихо — лес и горы,
Всё спало в сумраке ночном;
Она внимательные взоры
Водила с ужасом кругом.

И на невинное творенье,
Вздохнув, остановила их…
«Ты спишь, дитя, мое мученье,
Не знаешь горестей моих.
Откроешь очи и, тоскуя,
Ко груди не прильнешь моей,
Не встретишь завтра поцелуя
Несчастной матери твоей.

Ее манить напрасно будешь.
Стыд вечный мне — вина моя, —
Меня навеки ты забудешь;
Тебя не позабуду я;
Дадут покров тебе чужие
И скажут: «Ты для нас чужой!»
Ты спросишь: «Где ж мои родные?»
И не найдешь семьи родной.

Мой ангел будет грустной думой
Томиться меж других детей!
И до конца с душой угрюмой
Взирать на ласки матерей;
Повсюду странник одинокий,
Предел неправедный кляня,
Услышит он упрек жестокий…
Прости, прости тогда меня!

Ты спишь — позволь себя, несчастный,
К груди прижать в последний раз
Закон неправедный, ужасный
К страданью присуждает нас.
Пока лета не отогнали
Беспечной радости твоей —
Спи, милый! горькие печали
Не тронут детства тихих дней!»

Но вдруг за рощей осветила
Вблизи ей хижину луна…
С волненьем сына ухватила
И к ней приближалась она;
Склонилась, тихо положила
Младенца на порог чужой,
Со страхом очи отвратила
И скрылась в темноте ночной.

Черная шаль

Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.

Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил;

Прелестная дева ласкала меня,
Но скоро я дожил до черного дня.

Однажды я созвал веселых гостей;
Ко мне постучался презренный еврей.

«С тобою пируют (шепнул он) друзья;
Тебе ж изменила гречанка твоя».

Я дал ему злата и проклял его,
И верного позвал раба моего.

Мы вышли; я мчался на быстром коне;
И кроткая жалость молчала во мне.

Едва я завидел гречанки порог,
Глаза потемнели, я весь изнемог…

В покой отдаленный вхожу я один…
Неверную деву лобзал армянин.

Не взвидел я света; булат загремел…
Прервать поцелуя злодей не успел.

Безглавое тело я долго топтал
И молча на деву, бледнея, взирал.

Я помню моленья… текущую кровь…
Погибла гречанка, погибла любовь!

С главы ее мертвой сняв черную шаль,
Отер я безмолвно кровавую сталь.

Мой раб, как настала вечерняя мгла,
В дунайские волны их бросил тела.

С тех пор не целую прелестных очей,
С тех пор я не знаю веселых ночей.

Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.

1820
Впервые обуликовано в апреле 1821 г. в журнале «Сын отечества». В 1823 г. была написана музыка А. Верстовского.

Черкесская песня

В реке бежит гремучий вал;
В горах безмолвие ночное;
Казак усталый задремал,
Склонясь на копие стальное.
Не спи, казак: во тьме ночной
Чеченец ходит за рекой.

Казак плывет на челноке,
Влача по дну речному сети.
Казак, утонешь ты в реке,
Как тонут маленькие дети,
Купаясь жаркою порой:
Чеченец ходит за рекой.

На берегу заветных вод
Цветут богатые станицы;
Веселый пляшет хоровод.
Бегите, русские певицы,
Спешите, красные, домой:
Чеченец ходит за рекой.

1821
Из поэмы «Кавказский пленник» (1821). Музыка А. Алябьева, Ц. Кюи и др.

Узник

Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном.

Клюет, и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно.
Зовет меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: «Давай улетим!

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер… да я. »

1822
«Стихотворения А. С. Пушкина», ч. 3, 1832 г. Музыка А. Алябьева, А. Рубинштейна, А. Гречанинова.

Цыганская песня

Старый муж, грозный муж,
Режь меня, жги меня:
Я тверда; не боюсь
Ни ножа, ни огня.

Ненавижу тебя,
Презираю тебя;
Я другого люблю,
Умираю любя.

Режь меня, жги меня;
Не скажу ничего;
Старый муж, грозный муж,
Не узнаешь его.

Он свежее весны,
Жарче летнего дня;
Как он молод и смел!
Как он любит меня!

Как ласкала его
Я в ночной тишине!
Как смеялись тогда
Мы твоей седине!

1824
Из поэмы «Цыганы» (1827). Музыка А. Верстовскоео, А. Алябьева и др.

Песня девушек

Девицы, красавицы,
Душеньки, подруженьки,
Разыграйтесь, девицы,
Разгуляйтесь, милые!
Затяните песенку,
Песенку заветную,
Заманите молодца
К хороводу нашему.
Как заманим молодца,
Как завидим издали,
Разбежимтесь, милые,
Закидаем вишеньем,
Вишеньем, малиною,
Красною смородиной.
Не ходи подслушивать
Песенки заветные,
Не ходи подсматривать
Игры наши девичьи.

1824
Из третьей главы «Евгения Онегина». Музыка П. Чайковского.

Зимний вечер

Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя:
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.

Наша ветхая лачужка
И печальна, и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?

Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.

Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя.
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.

1825
«Северные цветы на 1830 г.». Музыка М. Яковлева, А. Даргомыжского и др.

Сквозь волнистые туманы

Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.

По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.

Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска…

Ни огня, ни черной хаты…
Глушь и снег… Навстречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне.

1826
Из стихотворения Пушкина «Зимняя дорога» («Московский вестник» 1826 г., март).

Как по Волге-реке, по широкой…

Как по Волге-реке, по широкой
Выплывала востроносая лодка,
Как на лодке гребцы удалые,
Казаки, ребята молодые.
На корме сидит сам хозяин,
Сам хозяин, грозен Стенька Разин,
Перед ним красная девица,
Полоненная персидская царевна.
Не глядит Стенька Разин на царевну,
А глядит на матушку на Волгу.
Как промолвил грозен Стенька Разин:
«Ой, ты гой еси, Волга, мать родная!
С глупых лет меня ты воспоила,
В долгу ночь баюкала, качала,
В волновую погоду выносила,
За меня ли, молодца, не дремала,
Казаков моих добром наделила.
Что ничем еще тебя мы не дарили».
Как вскочил тут грозен Стенька Разин,
Подхватил персидскую царевну,
В Волгу бросил красную девицу,
Волге-матушке ею поклонился.

1826
Песня написана Пушкиным в 1826 г. Впервые напечатана в журнале «Русь», 1881 г., № 13. Прототип известной песни на стихи Дмитрия Садовникова «Из-за острова на стрежень».

Талисман

Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.

И, ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.

И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых стран,
В край родной на север с юга
Не умчит мой талисман…

Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя
Иль уста во мраке ночи
Поцелуют не любя —
Милый друг, от преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»

1827
«Альбом северных муз на 1828 г.». Музыка Н. С. Гатова.

Два ворона

Ворон к ворону летит,
Ворон ворону кричит:
«Ворон, где б нам отобедать?
Как бы нам о том проведать?»

Ворон ворону в ответ:
«Знаю, будет нам обед:
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый.

Кем убит и отчего,
Знает сокол лишь его,
Да кобылка вороная,
Да хозяйка молодая.

Сокол в рощу улетел,
На кобылку недруг сел.
А хозяйка ждет милого,
Не убитого, живого».

1828
«Северные цветы на 1829 г.». Музыка А. Алябьева, А. Рубинштейна.

Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин…
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!

«Эй! пошел, ямщик. » — «Нет мочи:
Коням, барин, тяжело;
Вьюга мне слипает очи,
Все дороги занесло;
Хоть убей, следа не видно;
Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.

Посмотри: вон, вон играет,
Дует, плюет на меня;
Вон — теперь в овраг толкает
Одичалого коня;
Там верстою небывалой
Он торчал передо мной;
Там сверкнул он искрой малой
И пропал во тьме пустой».

Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали… «Что там в поле?»
«Кто их знает? пень иль волк?»

Вьюга злится, вьюга плачет;
Кони чуткие храпят;
Вот уж он далече скачет;
Лишь глаза во мгле горят;
Кони снова понеслися;
Колокольчик дин-дин-дин…
Вижу: духи собралися
Средь белеющих равнин.

Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре…
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?

Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…

Воротился ночью мельник

Воротился ночью мельник…
«Женка! Что за сапоги?» —
«Ах ты, пьяница, бездельник!
Где ты видишь сапоги?
Иль мутит тебя лукавый?
Это ведра».— «Ведра? Право?
Вот уж сорок лет живу,
Ни во сне, ни наяву
Не видал до этих пор
Я на ведрах медных шпор».

1835
«Современник», 1837 г., т. V. Музыка А. Даргомыжского. Песня Франца. («Сцены из рыцарских времен»).

Источник