Нет жестоких волков - есть жестокость волчат.
Нет жестоких врагов - есть жестокость друзей.
Боги знают их силу, но боги молчат,
Чтобы скрыть безнаказанность королей.

Здесь обман и игра - это царство детей.
Это - волчья дыра, где вне злости казнят,
Где ты лишь материал для заточки когтей,
Где ты просто игрушка в лапах волчат.

-------------------------------------

— Ну чего ты там возишься? Доставай уже!
— Сэр, я не могу действовать быстрее! Тут все тело на бифштексы порезано!
Лейтенант плюнул и отвернулся. Третий труп...
— Сэр, тут еще кто-то есть! Тут... — Из спуска в канализацию послышались звук, как будто кого-то стошнило.
— Что там, рядовой?
— Еще одна девушка... Оно ей грудную клетку вскрыло... как...как..
— Докладывай!
— Как двери вскрыло! А органы внутренние не повреждены... тут... Сэр, тут только сердца нет!
Лейтенант ругнулся и полез за трубкой. Четыре трупа за месяц. Убиты особо изощренно, садистки и... У мужчины не хватало слов, чтобы описать то, что он видел — от первых мало что осталось… обнаружили не сразу, и парня основательно обглодали крысы, однако было ясно, что ему кто-то перегрыз горло. Женщина, которую так и не опознали, да и пол с трудом определили, как будто взорвалась изнутри. Одни куски, ничего иного...
Трупы медленно достали. Первого вынимали буквально в ведре, так как от него мало что осталось.
Проходя мимо телеги Лейтенант заметил блеск на руке расчлененного. Любопытство взяло верх и, подойдя поближе, он осмотрел небольшое, но явно дорогое колечко с гербом... одного из Домов.
— Твою мать... Сержант, быстро гонца в ставку! Пусть сообщает, что у нас тут серьезные проблемы!
— Есть, сэр, — через минуту кто-то уже седлал лошадь, направляясь в ставку, а лейтенант наклонился над трупом, внимательно разглядывая кольцо.
Украшение не сняли, поэтому списать все на убийства ради грабежа не получится. Да и что делал этот человек в трущобах ночью, когда, по заверениям лекарей, и произошло убийство? Одежда на трупе была, хоть и изорванная и в крови, но уж точно не богатая. Лейтенант задумался. Что-то тут было не так.
— Сэр, — один из лекарей, осматривавших трупы, неуверенно позвал его. — У нас проблемы.
Брезгливо вытерев руки пучком чистой соломы, мужчина повернулся к лекарю.
— У нас уже давно проблемы... Что у тебя?
— Вот, гляньте, — лекарь поднялся, указывая рукой на более или менее сохранившийся труп. Увидев, что лейтенант явно не понимает, в чем дело, лекарь нетерпеливо вздохнул и принялся объяснять: — Вот тут постарались крысы, видите? Повреждения нанесены уже после смерти. А вот эти раны, — он указал на многочисленные порезы и вскрытую грудную клетку, — Еще тогда, когда жертва была жива. Тот, кто это сделал, знал свое дело — ни один жизненно важный орган, кроме сердца, не задет. Но это еще не все, — он сел на корточки и без всякого стеснения приподнял пальцами край кожи у одной из ран. — Такое ощущение, что рану одновременно прижгли, но нет ни ожогов, ни волдырей. Кровь будто... высосана.
— Магия?.. Неужели опять сектанты?
Лейтенант еще раз внимательно осмотрел рану, надеясь, что им двоим кажется. Но ничего не изменилось...
— Никому ни слова. Нельзя, чтобы подобные слухи поползли по городу. Я понятно говорю?
Дождавшись кивка лекаря, мужчина медленно вышел из переулка и вдохнул воздух, который на основной улице был немного посвежей. Мимо шли по делам десятки людей... и каждый из них мог быть причастен к тому, что произошло за спиной лейтенанта. Переулок был перекрыт, мужчина, который обнаружил тела, допрошен и напуган последствиями, если будет много болтать, трупы скоро вывезут и зароют.. Хотя, наверное, за телом аристократа прибудет кто-нибудь...
Отдышавшись и выпустив последнее кольцо табачного дыма, мужчина зашел в переулок и, мазнув взглядом по стене, замер. На старой кладке была глубокая царапина, практически не отличающаяся от камня вокруг, однако не покрытая тонким налетом плесени, как все окружающее. Внимательно рассмотрев, стало ясно, что она неглубока, но на кладке не было отколов, как будто то, что повредило её, было очень остро. Ну и главное заключалось в том, что в самом начале царапины были видны небольшие капельки засохшей крови...

Гарроту молча пропустили несколько стражников, охраняющим дом. У дверей мирно лежали два гончих пса, которые с приближением человека подняли головы и синхронно зарычали, но не двинулись с места. Они были натренированы и знали, что трогать этого человека нельзя. Дверь черного хода была открыта — его уже ждали.
Поднявшись по лестнице и пройдя мимо таких же молчаливых охранников, Гейл вошел в обеденный зал, где у окна, сложив руки за спиной и выпрямив спину, стоял высокий седовласый мужчина с благородными чертами лица и абсолютно каменным выражением.
— Уважаемый доктор... Рад снова видеть вас в добром здравии, — резко в наступившей тишине зазвучал его голос. Они старались избегать имен и прямых высказываний. Ни один из аристократов не обрадуется, если кто-то узнает, что он сотрудничает с наемниками.
Генрих поклонился.
— Здравствуйте, ваша светлость.
Гейл внимательно осмотрелся и обнаружил некоторые вещи, говорящие о том, что Дом готовится к трауру.
Мужчина полуобернулся, и в Гейла впились цепкие серые глаза.
— Думаю, вы уже догадываетесь, зачем я пригласил вас, — мягко и одновременно не терпящим возражений тоном спросил аристократ. — До вас доходили слухи о том, что происходит в Старом городе, — это было скорее утверждение, а не вопрос.
Сложив руки за спиной, Гейл кивнул, внимательно смотря куда-то за плечо говорящего.
— Подозреваю, вы говорите об убийствах четверых людей, которые были особенно жестоки, даже для Штормграда.
Аристократ повернулся всем телом к Генриху, и тот, наконец, увидел, насколько его лицо было бледно. Запавшие глаза мерцали нездоровым светом, а челюсти сведены так, что вот-вот послышится скрип зубов.
— Да, я говорю именно о них. Я обратился к вам, поскольку наше прежнее сотрудничество было более чем... благотворным для нас обоих. Думаю, вы не откажете мне в чести поработать на благо нашего дома еще раз.
Генрих кивнул, никак не отреагировав ни на состояние человека, ни на его слова.
— Вы правы, я сочту за честь помочь вам. Однако давайте перейдем непосредственно к делу. Вы пригласили меня, так как знаете кто убийца?
— Нет. Я знаю только, что мой сын мертв. Найден в канализации сегодня утром в состоянии... — аристократ держал себя подобающе, но тут его голос дрогнул, едва заметно. — Которое затрудняло даже опознание тела. Его кольцо и одежда, вот все, что помогло мне узнать собственного сына. Конечно, я не оправдываю некоторые его... странные увлечения, но не думаю, что он заслужил такой смерти только потому, что иногда развлекался с дамами из дома утешений. — Аристократ помолчал, говорить ему об этом было явно неприятно. — Доктор, я хочу, чтобы вы поймали этого ублюдка, который все это сделал. Мне нет дела до бездомных и путан, но мой сын должен быть отмщен. Я заплачу вам столько, сколько скажете, если приведете его ко мне или принесете его голову.
Генрих кивнул, выражая соболезнования.
— Я сделаю все, что будет в моих силах, ваша светлость. Однако мне нужен будет доступ к бумагам стражи, дабы узнать, что нашли они — это может помочь делу. Так же мне нужно пять монет золотом сейчас на покупку информации. Я хочу знать кого посещал ваш сын, как часто и примерное время, когда он удалился. И еще... — Гейл пожевал губу. — Я буду вынужден поделиться информацией с моими людьми. Со своей стороны гарантирую, что информация не уйдет дальше их ушей.
— Я вам верю. Не думаю, что подведете, — аристократ взглянул на Гейла, не считая нужным уточнять, что именно случиться с ним, если Генрих-таки подведет. — Вы получите все, что вам нужно. Боюсь, что я не обладаю информацией, что именно делал мой сын в тех кварталах. Вам придется поговорить с местными дамами, — он едва заметно скривился. — Все остальное я могу предоставить. Деньги, бумаги, связи. Главное — я не хочу, чтобы это вышло за пределы нашего с вами общения. Ваши люди должны знать, насколько все серьезно. Я не могу рисковать своим положением, — он кивнул будто сам себе, а затем отвернулся к окну.
— Все будет выполнено, и ваш сын будет отомщен, ваша светлость.
Поклонившись, Гейл вышел.