Осада Оргриммара → Взгляд внутрь себя: Кроан

День прошёл отвратительно, и Кроан ждал не менее хренового вечера, шагая по дороге в западной части Вечноцветущего Дола. Орк собирался так его и именовать теперь — Вечнохреновым, но пандарены шутку не оценили и торопливо назвали новый дол Вечноскорбящим. Название, может, и приживётся, но сегодня каждый юморист использовал своё и считал именно его самым забавным и ироничным. Катаклизм так и не научил народы Альянса и Орды правильному поведению в условиях… хм.. катаклизма, но, к их чести, после сегодняшнего взрыва все объединились и пытались восстановить хоть что-то из разрушенного, ругая Гарроша и, конечно, продолжая придумывать смешные названия для Дола.

Челюсть болела после драки. В груди кололо. Добравшись до деревни Туманного Водопада, шаман огляделся — она почти не пострадала, только речка и озеро рядом высохли вместе со всеми водами Дола. Местные жители сновали туда-сюда и негромко переговаривались, обсуждая случившееся. Многие недобро косились на орка, шагавшего к таверне. Он и сам не понимал, почему чувствовал себя виноватым, но это чувство точно останется с ним надолго. Помешать Гаррошу не удалось, и грядёт война, сражаться в которой придётся против братьев, прошедших с тобой не одну войну.

Кроан зашёл в битком забитую таверну и протиснулся к барной стойке. Устав за день и зная, сколько работы ждёт завтра и послезавтра, почти каждый стремился нажраться в хлам и вытеснить из головы все лишние эмоции. За столиком неподалёку гном и таурен играли в карты, уже не раз залитые пивом, судя по их виду. За последний год эта игра стала довольно популярной во всех тавернах Азерота, и Кроан тоже был более-менее ознакомлен с правилами. Заплатив бармену и забрав кружку, он подобрался поближе. Гном играл за Джайну, а таурен — за Тралла. Всем знакомые имена стали ещё одной причиной популярности игры в Азероте, хотя и вызывали множество споров.

Ситуация на столе была самой обычной. Играющий за шамана стремился разыграть побольше карт как можно быстрее, а его противник дожидался нужного хода, чтобы разом убрать все угрозы. Когда таурен сыграл карту с дренеем, она вдруг поменялась местами с соседними. Обычно в таверне было достаточно тех, кто хорошо владеет телекинезом, и мешать играющим стало их новым развлечением. Таурен подозрительно огляделся, но ничего не заметил и кивком передал ход магу. Гном, ругаясь, пытался разлепить карты, которые склеились из-за пива. Пауза затянулась, Кроан не выдержал и вмешался: — Ну играй уже свою сраную волну огня!

Гном уставился на него и застыл. Все вокруг замолчали и тоже посмотрели на орка. Таурен медленно повернулся и, оценив ситуацию, проворчал: — Ещё один.

Кроан, оценив обстановку, приготовился к драке.

 — Успокойтесь, ребя… — он заткнул рот ладонью, увидев, что выдыхает чёрно-белый дым. Остальные заметили это ещё раньше и обступили его вокруг. Между пальцами Кроана скользнула молния, но здесь это никого не пугало. Он сосредоточился, взывая к духам стихий… и свалился на пол от удара по голове, мгновенно потеряв сознание.

 — Если только сейчас проявилось, то мы уже ничем не поможем, — задумчиво сказала пандаренка, сжимая в руке поварёшку, — нужно вынести его подальше, чтобы никто не заразился.

У высохшей реки за деревней его и бросили. Стражники неподалёку то и дело поглядывали на заражённого, готовые догнать и прикончить его, если Ша возьмёт верх.

Кроан открыл глаза и сразу же вскочил, не понимая, как оказался здесь. С первым же глотком воздуха, наполненного запахом хвои, он узнал Седые холмы. Он помнил даже это место — короткий мост через речку в миле от Крепости Завоевателей. Когда-то шаман считал, что время, проведённое здесь, было лучшим в его жизни, пусть на северном материке тогда и бушевала война с Плетью. Прошло три года, а лес не изменился. Он был таким же, как в памяти орка, даже звуки лесопилки доносились издалека. И этот запах. Сбивающий с ног запах хвои, дерьма и крови.

Шаман вышел на мостик и остановился посередине. По лесу и над рекой полз серый туман, хотя небо было окрашено закатом. Первые подозрения переросли в уверенность, что он вовсе не стал жертвой какой-нибудь телепортации или вроде того. Кроан попытался нащупать связь со стихиями, но духов здесь не было. Он чувствовал осквернение, которое продолжало опутывать лес и его самого, и незримое присутствие чего-то грозного и… созидательного.

Ша. Орк выругался, вспомнив, как выдыхал чёрно-белый дым в таверне. Пока Гаррош тащил сундук с сердцем Древнего Бога к центру озера, нужно было бежать со всех ног, а не пялиться. Значит, все они осквернены. И Бриана, и Шемешка. Следовало догадаться об этом ещё во время драки. А что можно сделать сейчас? Кроан беспомощно огляделся и заметил, как мир вокруг теряет краски.

 — Время не ждёт.

Источник загадочного голоса нельзя было увидеть, но шаман ощущал, как эта сила помогает его разуму сдерживать порчу. Впервые в жизни к нему прикасалась сущность, подобная этой. Не дух и не божество.

 — Это всё из-за Гарроша и сердца? — поспешил уточнить Кроан, не зная, куда смотреть.

 — Это всё из-за гордыни, — прогремел Голос. — Гордыни вождя. Гордыни императора. И твоей собственной.

 — Эй, не надо меня вмешивать, я просто стоял и смотрел, — заспорил орк, чувствуя, что краснеет. — Мы не смогли бы ничего сделать.

 — Никто из вас, воинов Орды, не пытался остановить своего вождя, — непреклонно продолжал Неизвестный. — Вы назвали свою гордыню честью и позволили уничтожить шедевр Творцов, чтобы напоить сердце паразита.

 — И мы всё исправим, — шаман потупил взгляд и увидел серую воду в реке. — Осада вот-вот начнётся. Гаррош потерял всех союзников.

 — Ты не сможешь исправить ничего, пока затронут порчей Ша. Защити окружающих от того, во что превратишься, отдавшись гордыне. Загляни внутрь себя и очистись.

 — Но как? — беспомощно спросил Кроан и не получил ответа. Обладатель голоса всё ещё оставался здесь и сдерживал осквернение. Кажется, он считал, что уже произнёс всё необходимое.

 — Заглянуть внутрь себя. Разве это всё не происходит в моей голове? — пробормотал он и, услышав скрип досок слева, резко повернулся.

На мостик ступил высокий орк в доспехах кор'кронца. Хотя мир вокруг продолжал терять краски, он сохранил все цвета. Сделав несколько шагов, орк становился и снял шлем.

 — Огаш? — Кроан покраснел ещё сильнее и нахмурился. Они не виделись слишком давно, но присутствие Огаша в этом месте не стало неожиданностью.

 — Ну здравствуй, Кроан, — воин ухмыльнулся так же, как в старые времена. Лишь шрамов на его морде стало больше.

 — Зачем ты тут? — после неловкой паузы спросил шаман, разглядывая новые доспехи и оружие Огаша.
 — Ты знаешь, зачем, — тот снял с пояса топор и сжал в руке. — Я всегда напоминал тебе, что такое честь. Что такое быть частью Орды. Забыл клятву, которую принёс, присоединяясь к отряду?

 — Не забыл, — Кроан жадно разглядывал старого друга. При нём самом оружия не было, и стихии здесь не отвечали на зов. Неужели им придётся сражаться?

 — Ты поклялся служить Вождю! — рявкнул Огаш и сделал ещё один шаг вперёд.

 — Я и служил, пока Гаррош не продал нас всех Древнему Богу, — шаман не двигался. Странное чувство — врать внутри своей головы порождению собственного разума. Порождение, впрочем, было очень похоже на оригинал.

 — Ты никогда не служил, — воин плюнул ему в ноги. — Ты всегда искал причины не выполнять приказы и сваливал куда-нибудь подальше. Хватит быть трусом. Помоги нам защитить Оргриммар от захватчиков и предателей.

 — Захватчики и предатели хотят освободить нашу столицу от проклятого вождя, — негромко ответил Кроан. — Я видел, что сделал Гаррош. После этого все клятвы не значат ничего.

 — Присоединись или сдохни, — прорычал Огаш, поднимая топор.

Они стояли совсем близко. Кроан протянул руку и ухватился за топорище, глядя воину в глаза. Тот позволил ему забрать оружие и с ненавистью смотрел в ответ.

 — Прекрати, — шаман бросил топор в реку и положил руку старому другу на плечо. Пальцы подрагивали. — Я всегда был готов пойти с тобой куда угодно, даже на верную смерть. Ты же знал, что я тебя…

Кроан обхватил Огаша второй рукой и прижал его к себе, уткнувшись носом в шею. Воин не пытался освободиться и молчал. Обняв друга ещё крепче, шаман в последний раз вдохнул его запах и продолжил.

 — Что ты мне нужен. Я не стану сражаться за Гарроша, но войду в Оргриммар с освободителями и спасу тебя. Жди и не вздумай умирать.

Последние слова он произнёс прямо в ухо Огашу. Затем на миг коснулся губами его шеи и разомкнул объятия. В ту же секунду видение воина рассыпалось серым пеплом, а лес и река вернули себе цвета. Кроан стоял, как оглушённый, и всё ещё чувствовал запах старого друга.

 — Порча отступила. Любовь всегда побеждает гордыню, — отозвался Голос, и его присутствие перестало ощущаться.

 — Иди нахрен со своими фразами из бабских книжек, — проворчал орк, вытер глаза и очнулся. Солнце как раз выглянуло из-за гор и осветило раны, которые нанёс сердцу Пандарии вождь. Кроан поднялся и стряхнул с одежды пыль.

 — Всё в порядке, — крикнул он стражникам, которые недоверчиво пялились на него, стоя неподалёку, и пошёл по дороге к святилищу Орды. Когда-нибудь Вечноскорбящий дол вернёт себе старое название.