Кэндис "Ведьма" дю Магриб → Фэллоу из Штормглена

Две девочки сидели над колодцем.
Ласковое солнце их десятого лета золотой пылью лучей сверкало на их стриженых волосах.
Одна была рыжей и веснушчатой, непоседливой, словно ветерок под этим летним солнцем, игравшем искорками в её зелёных глазёнках, другая – тёмноволосой и медлительной, словно вода в глубоком речном омуте и с такими же глубокими тёмно-зелёными глазами. Обе голоногие, в коротких деревенских платьицах, похожие, как и положено сёстрам.
- Как ты думаешь, Кэндис, волосы быстро отрастут? – обиженно изогнув губки, спросила рыжая.
- Ну, хватит тебе горевать, - отводя руку сестры от ёжика стриженых волос, сказала черноволосая: - Маму тоже постригли, и она не горюет, а у неё волосы были длиннее твоих!
- Тебе-то легко говорить, ты без волос не выглядишь как дунутый одуванчик!
- Уайти, а ты и с волосами как одуванчик! – и сестрёнки рассмеялись.
- Смеётесь, ведьмы! – окрикнул их противный мальчишеский голос. Группа грязных детей, ровня сёстрам – тоже десяти-девяти лет сгрудилась у заросшего крапивой забора на углу улицы: - Досталось и вам? И вас остригли тоже?! Поняли теперь, каково на деревню мор наводить?! – кричал самый смелый, белобрысый, и стриженный наголо мальчишка.
- Что? – вспыхнула Уайти, вскакивая. Ситцевое платье хлопнуло по тонким, как былинки ногам девочки. Кендис поспешила встать тоже.
- Что вы забыли, чья мать за вами ухаживала? Ты, Билл Смит, не тебе ли я носила лечебный отвар и не твоя ли бабка говорила мне «спасибо»?
- Уайти, постой, - негромко попыталась остановить её Кэндис.
- Не наша ли мама заразилась от вас, и болела сильнее всех?! И всех вас лечила?!
- Это она всех заразила! – в запальчивости выкрикнул чей-то детский голос.
- Ах, так! – не выдержала Уайти и замахнулась рукой. Меж тоненькими пальцами девочки заклубился зелёный туман, маленький, колючий шарик на узкой детской ладошке – бедняга Билл Смит, зубоскал и забияка, в испуге присел, но Кендис вдруг сделала шаг и ударила сестру по занесённой руке.
- Довольно!
Уайти обернулась, ещё пылая гневом.
- Хватит, сестра! – повторила Кендис: - Мама нам говорила – нельзя проклинать людей! Хочешь стать злой ведьмой?!
- Да-да, нельзя! – подхватили дети: - Если станешь злой – мы тебя сожжем на костре!
- Нет! – топнула ногой Уайти: - Неправда. Я не злая! Я хочу быть доброй! – вскрикнула она так, что слезы брызнули из глаз. Младшая сестра обняла её – и пусть смеются, она её сестрёнка, ей нельзя плакать!

- Дети, - раздался негромкий и спокойный голос отца: - Уайти, Кэндис, хватит играть. Вы нужны маме.
Высокий, чернобородый, в белой рубашке и жилете, он повернулся и пошел к дому, не дожидаясь, когда девочки догонят его.
- Папа, папа, - первой спросила непоседливая Уайти: - Что случилось? До обеда далеко…
- Кто-то заболел? – предположила более практичная Кэндис.
- Сосед привёл барана. Сами увидите.

Сосед – Балд Джонсон, крепкий краснолицый бритоголовый старик в фермерском комбинезоне неуверенно топтался у распахнутых дверей сарая, откуда уже струился дымок, сладко пахнущий целебными травами. Мама – худенькая и рыжеволосая, как Уайти, тоже стриженная под мальчишку, хлопотала вокруг красавца-барана, то и дело закатывающего в припадке слезящиеся гноем глазки, то пытающегося лягнуть себя в брюхо.
- Барашек, – сказала Кэндис, не зная, как начать разговор. Ведь с мистером Балдом они уже виделись, а с мамой здоровались ещё утром. А если кашлять – то ещё чего доброго, подумают, что заболела.
- Да вот, свалился чего-то… – виновато потупился перед ведьмиными дочками старый Джонсон.
- Когда заболел? – спросила мама, выпрямляясь. Она была не в рабочем, чёрном, а в домашнем бежевом платье и кухонном фартуке – видать, и правда срочность была такая, что даже мама не успела переодеться.
- Да вот, намедни. Нас-то понимаете, этот новый мальчишка, пастух, не устраивал. Вечно спит в поле, за овцами не следит, понимаете... ну так мы, этого, пока община его не выгнала, своих овец отдельно пасли... вот как в стадо овец вернули, так и началось...
- Где пасли?
- Чё?
- Где пасли, спрашиваю?
- Ну, где пасли... ясное дело – подальше от стада, чтобы этот мальчишка не учудил чего. Вчерась у Чёрной дубравы – там трава, знаете, гуще…
- У Чёрной Дубравы?
- А что, там не написано, что только ведьмам можно!..

Барашка на этих словах вырвало прямо в корыто, и мама оттащила его в сторону и вывалила на середину двора. Девочки ахнули – на солнце, среди зелёных комков жвачки и малоаппетитной пены ясно были видны серебристые нити паутины.

- Скот не пасут у Чёрной дубравы не потому, что там водятся ведьмы, а потому, что в Чёрной дубраве водятся пауки, чья паутина попадается в траве!
Вот от этого твой баран и заболел.
- Так, это… остальные овцы тоже?
- Тоже, наверное, если не хуже. Смотри – паутина не серебристая, а белая почти. Она уже старая, на такой часто заводится плесень. Мы её используем в отварах для гадания – от них вещие сны наяву снятся. Твоему барану такой сон и приснился – вот и падучая. Но другое дело, что кроме яда, там иногда болезни заводятся. А вот это уже плохо, раз ты своих овец в сельское стадо отвёл…
- Вот проклятье… - старый фермер почесал бритый лоб: - Вы уж поможите как-нибудь, выручите меня, бедолагу… озолочу! Ну не хватало на старости лет ещё и «отравителем» прослыть. Да ещё аккурат после морового поветрия!
- Конечно, конечно… девочки!
- Да, мама? – выступила вперёд Уайти.
- Возьмите соль в амбаре и инструменты. Помогите отцу. Милый - отправляйся к загону, постарайся объяснить пастуху и старейшине, что нам угрожает…

Отец кивнул, девочки наперегонки бросились Кэндис – в дом, Уайти – в амбар. Хлопнула дверь, на бегу Кэндис чуть не запнулась за занавеску, топнула босой ногой по жалобно скрипнувшей половице, нашла отцовский саквояж с инструментами и прихватила с вешалки длинную верёвочный недоуздок – для больного скота. Вылетела, увидела – Уайти уже стоит с мешочком соли, а отец, держа в зубах трубку и улыбаясь, придирчиво рассматривает пучки сушеных трав.
- Папа! Твои инструменты!
- Молодец, дочка, - похвалил отец, подхватывая саквояж: - А я-то думал, куда верёвка делась…
- Мы же ту собаку большую в доме лечили…
- Точно. Пойдём.

Стайка ребятишек ещё не успела разбежаться, когда девочки с отцом вышли за калитку. Дети разом оглянулись на них – отец на ходу повернул к ним лицо и сказал:
- Билли Смит-младший, правдивы ли слухи о ваших быстрых ногах?
- Ваша Уайти меня никогда не обгонит, мистер Фэллоу, - с ехидством ответил мальчуган. Уайти вспыхнула, но рука отца на плече удержала её – маленькую.
- Значит, беги к деревенскому старшине, пастуху и в Штормглен к коновалу. Скажи, что овцы Джонсонов заболели и надо действовать быстро, пока всё стадо не пало.
- Да, мистер! – не только один Билли, а, конечно, вся стайка детишек рванулась вдаль по улице.
- В Штормглен? – переспросила Кэндис.
- Конечно. Для его ног это всего час пробежки, а дядя Вакхус лучше всех разбирается в пищевых отравлениях скота.
Девочки и их отец свернули с главной дороги на тропку, и, обогнув заборы и ограды, вышли к загону, полном жалобно блеющих овец. Новый пастушонок – ненамного старше девочек, носился как зайчонок, с заломленной на затылок шляпой, похоже не знающий, звать на помощь, или плакать.
- Так, молодой человек, – решительно сказал отец: - Овцы Джонсонов отравились. Вы помните, как выглядит их тавро?
- Да-да.
- Отлично. Значит, приступайте к своим обязанностям, мистер, - отец засучил рукава, и повернулся к дочкам: - Кэндис, спустись по склону, я видел в балке кустики погибельника, нарви как можно больше.
- Кэндис – копуша, - сказала Уайти: - давай я, папа. Я быстрее!
Темноволосая девочка потупилась. Она ненавидела, когда ей пеняют её природной медлительностью.
- Кэндис – аккуратная. А ты вечно кроме погибельника ещё и ромашек с васильками притащишь. Мне твои быстрые ноги нужны здесь – помоги мистеру… Шерпу?
Пастушонок непонимающе оглянулся и близоруко заморгал глазами.
- Да, мистеру Шерпу. Думаю, его кнут сейчас небольшой помощник. Ищи тавро Джонсонов и помогай…
Дальше Кэндис уже не слушала – она соскользнула по склону заросшей травой балки, и пристально вглядываясь в заросли, стала торопливо собирать, опытной маленькой рукой вырывая из земли неприметные серые колючки…