— Спрятаться, надо спрятаться! Если догонят, тогда мне уже не скрыться! Демоны их раздери, они же убьют меня! — грязные волосы липли к черному лбу дворфа, по которому обильно стекал пот. — Я же только молот украл, а они спустили всех псов!

Он был весь в пыли и саже Горящих Степей, этот огромный, по размерам сородичей, дворф. От этой пыли его короткая рыжая борода приняла синеватый оттенок. В его внешности не было ровным счетом ничего особенного - на больших руках расположились пара-тройка шрамов, которые дворф получил в потасовках в таверне, спина и шея раскачаны долгими часами проведенными с кувалдой, ладони покрытые мозолями все от той же кувалды. Кряжистый дворф с огромными ступнями и с едва заметным пивным животом. Эдакая копия-гигант своих черножелезных собратьев.
Дворф этот славился тяжелым характером, ярко выраженной паранойей и манией величия, что не редко выходило ему боком. Часто он попадал в лихие заварушки из-за того, что спорил о чем не знал, сотни раз он кидался на ни в чем неповинных братьев по надуманным причинам и лез везде, где ну хоть чуть-чуть мог прославится и потешить свое эго. Как уж его терпела родня, так и останется тайной.
Бежал он уже два дня, и ноги стали его подводить. Да и наряд, надо сказать, был выбран совершенно неподходящий для таких дистанций. Пусть он и крепкий малый, готовый часами ваять из черного железа, но бегать в тяжелых латах, согласитесь, неразумное решение.

— Зачем мертвецу такой красивый молот и доспехи? Мертвому они не нужны, а родня моя... Выродки, я еще отомщу! — грозился кулаком дворф и кряхтел. — Ишь чего удумали, самого младшего заморить хотят.

Да-да, это глупец снял доспехи со своего покойного прадеда, никакого уважения к предкам. Это решение наш истерик тоже принял сгоряча, решил покрасоваться в "Угрюмом Обжоре". Надо отдать должное, фурор он всё же произвёл. Штоппор Наливалс тогда залился гомерическим хохотом, а большинство завсегдатаев отшатывались от него, считая, что он привидение. Отец Гантоса тоже был в таверне и не сразу признал отпрыска, но когда признал - такое началось!

— Еле ноги унес... Батя, гнида, за зубы выбитые, я тебе хорошенько палицей вмазал! Жаль, что не убил, - он тяжело дышал, но продолжал бежать, — Я вернусь, сволочь, я вернусь! Через год, через один-другой...

Так, тратя силы на бесцельный треп с самим собой, он и бежал. Благодаря новым политическим отношениям, которые строила Мойра Тауриссан, Гантосу было куда бежать. По крайней мере, он так считал. Да и другого выхода у него не осталось, вот и помчал дворф, что есть прыти, в Красногорье. Его последней надеждой стали былые враги, которых он так часто поносил и хаял.

— Какая, к Рагнаросу, честь, — даже споткнулся от неожиданной мысли Гантос. — Да я на коленях ползать буду, если придется!

По его щекам струились слезы счастья, когда ноги наконец ступили на красноватую почву.

*Список изменений обретенных во время отыгрыша:
Правый глаз выбит, на левой щеке две глубокие еще не полностью затянувшиеся раны.