- ...и чхал я с присвистом на всю эту богадельню.
Насмешлив. Даже излишне. Шутки обычно либо неприличные, либо мерзкие, вот именно что загробные. А за нарочитым хамством и зубоскальством, между тем, скрывается человек гордый и вдумчивый, не такой уж солдафон, за какого себя выдает. Часто негромко напевает или насвистывает заезженные мотивчики солдатских песен. Бывает, что и горланит. Учитывая специфический голос рыцаря смерти, слушать это - то еще удовольствие.
Способен на вполне хулиганские выходки, имеет страсть неприятно эпатировать окружающих, всеми силами настраивая их против себя. Терпеть не может паладинов. Всех, исключая своего друга Алекса Брайта. С последовательностью, достойной лучшего применения, хамит рыцарям Света при каждом удобном случае и старается спровоцировать ссору, а в идеале - драку.
Замечен в издевательствах над пленными культистами в Борейской тундре и Драконьем погосте.
Храбр до безрассудства, в бою впадает в исступление. Считает, что именно он должен первым совать голову в любую неизвестную опасность и прикрывать собой остальных. Не настолько неуравновешен, как кажется при первом знакомстве, но если уж его удалось-таки привести в ярость, то эта ярость окажется неожиданной и страшной. Упрям и крайне злопамятен, несмотря на свое вечное "мне плевать".
Асоциален. Законы соблюдает с трудом, да и то лишь самый необходимый минимум. Рутину переносит плохо и недолго, начиная проявлять инициативу к месту и не к месту. А вот на условности вообще не обращает внимания, за что регулярно страдает. Говорит то, что думает и так, как думает, ни с чем не считаясь (то есть если матом думал - матом и сказал). Никаких командиров над собой не признает, кроме командования Черного Клинка, и в большинстве случаев не стесняется об этом сообщать в самой недвусмысленной форме.
Способен на беззаветную, безоглядную преданность, почти романтическую трепетную дружбу, которую тщательно скрывает при помощи ехидных шуточек. Впрочем, за всю бытность рыцарем смерти у него было только два друга - жрица и паладин.
Рик делит окружающий мир на три неравные части. Одну - двух человек - он любит. Вторую, меньшую, он уважает. А на третью, большую, ему плевать. На деле же выходит, что плевать ему на всё и вся, кроме единичных исключений.
Всё и вся отвечает взаимностью.